– Мать Евфимия, расскажите о себе.

– Я родилась в Киргизии. За то, что семья была очень верующая, нас раскулачили и выгнали из села. Отца сослали в тюрьму, троих старших братьев направили в трудармию рыть дороги. Я осталась самая старшая 10-ти лет, дом нужно было содержать, мать, братишку и сестренку младших кормить. Научилась шить – тем и жили.
Во время Великой Отечественной войны было очень голодно. Магазины закрыли, продуктов из других районов страны не привозили. Киргизы прятали кукурузу в горах, в земле. Привозили в поселок продавать уже полусгнившую, изъеденную мышами и насекомыми, и такую сразу же раскупали. Дохлых мышей вытащим из кукурузы и тщательно ее вымываем. Жарим, а затем долго толчем. Получившуюся кукурузную муку завариваем кипятком – этим и питались один раз в сутки.
Целыми днями работали для фронта. Зимой шьем полушубки, шапки-ушанки, рукавицы, белье. Ни денег, ни продуктов не было. Просим председателя: «Дайте хоть продуктов каких-нибудь, есть совсем нечего. Все время шьем и шьем, времени нет, чтобы хоть что-нибудь выращивать. Умираем. Помогите!» А нам в ответ: «На войне кровь проливают, и ничего они не просят, каждый день в лицо смерти смотрят. А вы дома сидите, никто в вас не стреляет». И выгнали нас.
Летом пололи кукурузу, картошку и другие овощи. Осенью их собираем, на больших терках вручную все перетираем, сушим, запаковываем и отправляем на фронт. Для фронта трудились не покладая рук. Не работали только грудные дети и старики, которые не могли ходить.
Летом также работали на огородах. Встанем ночью, чтобы к раннему утру прийти на поля. Обуви не было, ходили босиком; по колючкам, по камням ноги до крови издерем по дороге. В шесть вечера мы должны быть уже в военкомате, где проходили в обязательном принудительном порядке «всеобуч». Сначала выслушивали лекции, а затем строем ходили по горам, по болотам, по долинам в обмундировании: гранаты прицепят к поясу, винтовку, за спиной – спальный мешок. А сил после жары и трудов на огородах нет. На нас кричат, заставляют идти с песнями и петь громко. А у нас не хватает сил даже дышать, не только петь. Командир с войны пришел с жестким характером, не жалел нас. И до 10 вечера проходили военную подготовку. Придешь домой еле живая, а через 2-3 часа вставать на работу.
Отец и мать очень сильно молились. Ночью вставали читали Псалтирь, Апостол, Евангелие, поклонов много клали.
Я заболела тифом. Еще во время обучения 19 дней без сознания лежала, на 20-й день открыла глаза. Во время болезни с автоматами приходили домой, искали меня. Думали, что родители прячут. А мама плачет: «Она в больнице, не знаем, выживет или нет». Много раз угрожали отцу, приходили даже в больницу, где я лежала без сознания. Не верили, думали, что обманываю: стали поднимать, тормошить, прибежали медсестры, главврач, только после беседы с ними успокоились.
Ели лебеду. Листья насушим, перетрем и кипятку добавим, затем долго-долго мешаем, пока не загустеет. Так Господь в живых оставил.

– Мать Евфимия, вы были близкой духовной дочерью Глинского старца отца Серафима (Романцова). Как вы узнали про батюшку?

– После войны, когда Глинскую пустынь закрыли, в наших краях поселился отец архимандрит Серафим (Романцов). Пастухом жил в горах. Помогли ему оформить паспорт. Мой брат Димитрий также жил в горах с семьей и был его близким духовным чадом. Если в поселке узнали бы, что в горах живет батюшка, то его обязательно посадили бы в тюрьму. Много искали батюшку по горам, по оврагам. Но отец Серафим по милости Божией оставался незамеченным. Батюшка вместе с моим братом и с другими семьями устроил в горах престол, где совершал Божественную литургию.
Однажды брат указал нам место в горах, где очень много малины растет. Мы пришли – красота кругом неописуемая. Вдруг видим: старичок-пастух сидит на камне.
- Вы, сестры Димитрия будете?
- Да, дедушка – отвечаю я.
- Когда в следующий раз придете, приводите отца с матерью.
- Да как же, дедушка, они старенькие. Если бы батюшка здесь жил, то они бы на коленочках приползли. Не говели и не прчащались с 20-х годов.
- А вы все-таки приведите.
Несколько раз встречались с батюшкой, но он не говорил, кто он. Однажды спрашиваю его:
- Дедушка, а не скучно тебе одному здесь день и ночь со скотинкой?
- Почему мне будет скучно? Посмотри, какая красота, тишина. Я и со скотинкой поговорю – все творение Божие.
По прошествии некоторого времени батюшка отец Серафим просит меня съездить в Ташкент к монахиням. Приезжаю к ним, а они прямо с порога: «Ты Димитриева сестра? Спаси тебя Господи. Нам батюшка отец Серафим привозил от тебя деньги, просил молиться за тебя». Я отвечаю: «Нет у меня никаких денег, впроголодь живем. Вас впервые вижу, попросил дедушка-пастух приехать к вам». Так и выяснилось, что дедушка-пастух – Глинский старец отец Серафим (Романцов), который вымаливал меня у Господа и монахинь просил молиться за меня, скрывая от них свою помощь: все деньги, которые он зарабатывал тяжелым трудом, пересылал им. С того времени я неукоснительно слушалась отца Серафима во всем как духовного руководителя. Когда батюшка переехал в Сухуми, благословил и мне там жить, ухаживать за монахинями. После смерти отца Серафима моим духовным отцом стал архимандрит отец Кирилл (Павлов).

- Расскажите о наставлениях отца Серафима.

- Он говорил своим духовным чадам: «Старайтесь никого не осудить, чтобы и Господь вас не осудил в день суда. Со всеми живите дружно. Никого не судите, никому не досаждайте».

- Были ли случаи прозорливости при жизни старца?

- Батюшка неоднократно мне говорил: «Никогда не держи книгу духовного содержания на коленях». Я тогда думала про себя: «С чего бы мне держать на коленях?» А батюшка вновь повторял свое наставление. Когда у меня заболел позвоночник и стали отказывать почки, у меня не хватало силы удерживать Псалтирь или другие Богослужебные книги в руках (по благословению батюшки они все старинные, большие). Только опустила на колени, как вспомнила слова отца Серафима, сказанные мне еще в молодости. И его наставления всегда выполняю.
Когда я работала в Сухуми, батюшка благословил перед причастием поститься один день и кушать все постное без масла единожды днем. Я выполняла его благословение неукоснительно. Одно время я перестала работать, но батюшке об этом не сказала. Вдруг вызывает меня отец Серафим и строго спрашивает, как пощусь перед причастием. Я ответила, что по благословению – один день. Батюшка сказал: «Сейчас ты не работаешь, поэтому перед причастием постись три дня, ешь постное без растительного масла, а в день перед причастием кушай единожды днем».

- Вы всегда подвизались в миру или проходили послушание в монастыре?

- Когда началась война в Грузии, жить стало очень трудно. Написала отцу Кириллу (Павлову), чтобы он благословил меня в Киевский Покровский монастырь. Батюшка в то время жил в монастыре. Ему переслали туда мое письмо, и он ответил: «Если тебя примут – Бог благословит». И прислал икону Спасителя на Кресте и в терновом венце, икону Божией Матери «Путеводительница». Настоятельницей Покровского монастыря была матушка игумения Маргарита. Матушка Маргарита разговаривала с сестрами очень мало, потому что было много стройки, поскольку монастырь восстанавливался. Когда поступили в обитель новые сестры, матушка соберет всех на трапезе и скажет: «Все вы взрослые, жили в миру. Видели мирскую жизнь. Ушли из мира и пришли в монастырь. Зачем пришли в монастырь – сами знаете: для спасения своей души. Вы пришли не на курорт, не на отдых, вы пришли на Голгофу. Как Господь шел тернистым путем, так и в монастыре нужно скорбеть о спасении своей души: как ее спасти. Господь показал нам путь, и этим путем держите себя, свои мысли, дела. Вспоминайте страдания Господни».
Когда я пришла в Покровский монастырь, мне благословили нести одной послушание церковницы. 18 лет я не выходила из церкви, кушать приносили в храм. Работы было очень много. Одна переставляла большие лестницы, чтобы вымыть окна, паутину смахнуть. Одежды не было никакой, кроме халата. Как-то передали лоскут черной материи – его хватило только на юбку. Сама сшила, а поверх темный халатик, так и проходила все 18 лет.

- Как вы узнали про Богоявленско-Анастасиин монастырь?

- Когда на Украине начались смутные времена и жить стало трудно, я написала отцу Кириллу, как мне дальше жить. Но его не было в Лавре: батюшка очень сильно болел и лечился в Крыму. Тогда я написала отцу Иоанну Крестьянкину в Печоры. Старец сразу прислал ответ: «Уезжайте из Украины в Россию. Господь Вас не оставит».
Приехали к отцу Кириллу, но он после болезни никого не принимал. Мы упросили сказать батюшке, что приехали монахини Евфимия и Елисавета из Киевского Покровского монастыря. Сразу же нас принял. Как увидела батюшку, упала ему в ноги и стала просить его со слезами: «Батюшка, устройте нас в какой-нибудь монастырь, не желаем жить в миру». Мать Елисавета стала просить батюшку направить в Хотьково. Отец Кирилл ласково сказал в ответ: «Вам для спасения души нужно ехать только в Кострому». А мы ничего не слышали ни про Кострому, ни про чудотворную Феодоровскую икону Божией Матери.
В конце 1992 года мы приехали в Богоявленско-Анастасиин монастырь, который только что восстанавливался, в то время строилась пристройка к западному корпусу, в сестринском корпусе жили мирские семьи, на территории – кирпичи, камни. По монастырю ходят мирские люди. Ограды нет, ворот нет. Думаю, где же мне матушку увидеть.
Вдруг на колонку пришла монахиня Никодима (Маторина). Слезно прошу монахиню Никодиму передать матушке письмо от отца Кирилла и сказать, что мы приехали в монастырь – примут ли нас? Мать Никодима взяла письмо, провела нас в храм к Феодоровской иконе Божией Матери, а сама ушла. Мы стоим с матерью Елисаветой и со слезами просим Божию Матерь: «Матерь Божия, прими нас к себе. Не можем жить без Тебя в миру. Помоги нам, дай нам силы, спаси нас, возьми под Свой Омомфор». В это время подходит к нам матушка игумения Иннокентия и с улыбкой говорит: «Кто из вас монахиня Евфимия, а кто – монахиня Елисавета? С большой радостью принимаю вас в монастырь». Мы в ноги упали, стали благодарить, а матушка сказала: «Не меня благодарите, а Матерь Божию». До сих пор не перестаю благодарить Господа и Пречистую Его Матерь, что живу в таком дивном монастыре. Каждый час благодарю матушку Иннокентию, что взяла меня, такую убогую, под свою заботу и ласку. Слава Богу за все!

- Вы поступили в монастырь в 1992 году. Расскажите о возрождении монастыря.

- Как же матушке Иннокентии было трудно восстанавливать монастырь! Сколько горя пережила наша матушка в то время. Корпуса́ передали только на бумаге, а жители не уходили. В корпусе была коммуналка. Жили алкоголики, наркоманы, у которых каждый день была пьянка, друг с другом дерутся, ссорятся. Сестрам невозможно было никуда выйти: напьются – так все двери начинают выламывать, угрожали.
Благодаря матушке Иннокентии все пережили: только матушке удавалось утихомирить жильцов, чтобы мы хотя бы ночь провели без угроз. Матушка разговаривала с ними и слезно молилась за всех. Потом стало поспокойнее. Сестры выходили из своих келий, когда жильцы засыпали, ходили очень тихо, чтобы никого не разбудить, трудились по восстановлению монастыря. Весь коридор в мусоре, и никто из жильцов не убирал. Сестры по очереди все вымывали, вычищали. Не проходило 2-3 часа, как снова везде мусор, бутылки, окурки. Выезжать наркоманы не хотели, потом по-другому стали издеваться над нами: разобьют бутылки и разное стекло по всему коридору, под дверями келий, просфорной, во всех местах, где сестры убираются, разбросают. Сначала мы не знали этого: сколько обуви было испорчено. Даже маленьких детей приучили делать пакости. Все дети соберутся в коридоре, кричат, играют, дерутся между собой, в мячики играют об наши двери с раннего утра и до ночи. Всего и не расскажешь, что пережила матушка Иннокентия с сестрами в годы возрождения монастыря. Матушка придет к нам, все стороны перекрестит, скажет нам утешительное слово, помолится за нас – и сразу на душе радостно.

- Как трудились сестры на послушаниях?

- Когда жителям определили другие квартиры и они с трудом переехали, начался ремонт корпуса. Нам пришлось жить в помещении Смоленской церкви, где сейчас церковная лавка и музей, потому что жить было негде. Корпус полностью ремонтировали. Сняли крышу: она оказалась прогнившей. Внутренний ремонт сестры делали сами. По 20 часов, а то и сутками трудились: штукатурили, клеили обои, красили окна и двери, белили стены. Ни на минуту матушка не оставляла сестер: исправит неточности в работе, покажет, как нужно работать, подбадривает. Устанут сестры, матушка Иннокентия вместе с монахиней Ангелиной старались утешение к чаю приготовить. Жили тогда с большой нуждой, но матушка Иннокентия очень заботилась о сестрах. Во время краткого отдыха расскажет что-нибудь поучительное из монашеской жизни, или веселый случай – сестры улыбнутся, глядишь и усталость пройдет. Так и жили одной большой дружной семьей. Все очень старались восстановить монастырь. Каждая на своем послушании отдавала все свои силы, душу полагала ради монастыря во спасение себя и своих родных и близких. Все начиналось с молитвы. Храм убирали вручную, натирали подсвечники, пол оттирали от цемента без швабр. Полным ходом и стройка шла: к западному дому пристраивали пристройку. Кто-то из сестер кирпичи укладывает, кто-то мусор вывозит, кто-то территорию облагораживает, кто-то на подворье в Домнино трудится. Старшей сестрой подворья была первая помощница матушки Иннокентии – матушка Ангелина, ныне настоятельница Макариево-Писемского монастыря. Работы было очень много. В Домнино тогда матушка Иннокентия ферму строила на 10 коров. Но все это было в радость, мы летали как на крыльях.

- Расскажите о чуде, которое произошло с вами в монастыре.

- Матушка Иннокентия благословила меня выпекать просфоры. С тестом я работала, умею выпекать хлеб, но просфоры никогда не пекла. Но твердо веря в молитвы и благословение матушки, я со слезами стала молиться Божией Матери: «Матерь Божия, помоги мне, научи печь просфоры по молитвам моей духовной матери матушки игумении Иннокентии». С верой приложилась к чудотворной Феодоровской иконе Божией Матери и стала выпекать. В первое время не все гладко получалось. Матушка придет в просфорную и подскажет, как выпекать Агнцы, архиерейские, Богослужебные и Богородичные. Сейчас придумали и тестомешалки, и раскаточные машины. В первое время мы все вручную делали. Пекли просфор очень много. Вручную тесто замешаем, вручную раскатаем, вырезок не было – сами вручную раскатываем просфоры, они получались ровными. Работали очень быстро, времени не теряли, трудились с Иисусовой молитвой. Матушка Иннокентия придет, всех благословит, перекрестит, если что-то не так делаем, тихо подскажет как правильно и уйдет незаметно, а перед уходом обязательно всех нас перекрестит и благословит. Мы всегда ощущали поддержку и материнскую заботу. Мне приходилось жить в разных местах, но нигде я не встречала такой любви и внимания. День и ночь матушка заботилась о нашем духовном воспитании. Даже в то трудное время возрождения матушка Иннокентия находила время и читала нам монашеский устав, патерики, учения святых отцов, наставляла в духовной жизни. До сих пор не перестаю удивляться, откуда же у матушки столько сил: и больных содержит, и детей воспитывает, и монастырь возрождает.  Во всем – одна любовь.